Митрополит Арсений (Мациевич).



В эпоху правления императрицы Екатерины II почти все высшее общество отличалось неверием и, в лучшем случае, равнодушием к православной Церкви. Екатерина во все время своего правления строго следовала своему принципу — «веру уважать, но не давать влиять ей на государственные дела». Для этого было необходимо окончательно поставить Церковь в зависимость от государственной власти, лишив ее средств к существованию.

Будучи искусным политиком, она не сразу открыла своих намерений по отношению к Церкви. Через две недели по ее воцарении Сенат издал указ, отменяющий распоряжение Петра III об изъятии земельных владений принадлежавших епархиям, храмам и монастырям Русской Церкви. Но радость духовенства по этому поводу оказалась преждевременной. Через три недели после этого указа вышел другой, в котором объявлялось об образовании специальной комиссии для рассмотрения вопроса о церковных вотчинах. Результатом ее работы стал знаменитый манифест о церковных владениях, изданный 26 февраля 1764 года. Он окончательно упразднял церковное землевладение в России. Все церковные вотчины переходили в ведение государства.

Это нанесло неизмеримый урон монастырям, а значит и Церкви, и духовной жизни русского народа, всей его культуре. Ведь монастыри строились народным усердием и трудами монахов. Многие монастырские владения составлялись по духовным завещаниям на помин души. И поэтому с нравственной точки зрения такая государственная политика не выдерживала критики, так как нарушалась последняя воля умерших. Передача земельных владений в государственную казну лишила монастыри главного — материального источника существования. «Все конфискованные вотчины должны идти на государственные нужды», — гласил указ. Однако большую часть монастырских земель Екатерина раздала своим фаворитам. В результате действий правительства из 964 монастырей осталось только 200. Остальные были либо закрыты, либо оставлены без средств к существованию. Новые же обители открывать запрещалось.

Первым открытым противником изъятия церковных земель выступил митрополит Ростовский Арсений (Мациевич). Он родился в 1697 году в Польше. Его отец был православным священником. Пойдя по стопам отца, Арсений окончил духовную семинарию, а затем знаменитую Киево-Могилянскую академию — одно из лучших учебных заведений того времени. Приняв монашеский постриг, Арсений отправляется священником в Камчатскую экспедицию под руководством Витуса Беринга. Затем он был законоучителем академической гимназии в Петербурге.

Святитель Арсений, по воспоминанию современников, «характера был вспыльчивого, но твердого и настойчивого, строг к ученикам, а позже и к священникам». С воцарением Елизаветы Петровны его избирают сначала митрополитом Тобольским, а затем переводят в Ростов. Здесь митрополит Арсений становится известен как ревностный служитель Церкви и защитник ее прав. Он боролся с иноверием и расколом, ратовал за русские школы, не терпел нововведений, был ревностным проповедником. И все же главным делом всей своей жизни митрополит считал отстаивание независимости Церкви от государства. Когда его избрали постоянным членом Синода, он отказался дать присягу в том, что высшим судией признает императрицу. Арсений заявил: «Высший Судия есть и будет только Христос!» Это могло навлечь на митрополита большие неприятности. Однако Елизавета высоко ценила святителя, и дело обошлось без последствий. Несколько раз владыка Арсения обращался с посланиями к императрице, призывая ее не посягать на земельные владения Церкви.

При воцарении Екатерины II митрополита Арсения не пригласили на коронование новой императрицы. Екатерина подозревала его в недоброжелательстве. «Она имела какой-то необъяснимый страх перед этим бескомпромиссным владыкой, — вспоминает один из современников этих событий, — и впоследствии боялась его даже больного и в узах». После образования Екатериной специальной комиссии по подготовке разорительного для Церкви указа, митрополит Арсений дважды обращался в Синод с угрозами отлучить от Церкви членов Комиссии. Царское правительство владыка Арсений сравнивал с нашествием монголо-татар, подчеркивая, что даже те не вмешивались в дела Православной Церкви. После принятия указа он подавал в Синод протест за протестом, просил вернуть вотчины монастырям, предавая анафеме обидчиков Церкви.

По приказу императрицы было назначено расследование дела о «скандальном митрополите». Он был арестован и доставлен в Москву. Заключенный в тюрьму Арсений продолжал обличать светские власти и саму императрицу. На допросах в присутствии самой Екатерины, он смело высказывал сомнения в ее правах на престол. В результате его лишили архиерейского сана и сослали в дальний монастырь, сохранив монашеский чин. Но и там узнику не дали покоя. Его перевозили из одного монастыря в другой — такова была воля императрицы, которая боялась возраставшей популярности Арсения. В ссылке Арсений продолжал выступать против правительства, уже открыто призывая к свержению Екатерины. Опытный и талантливый проповедник, он быстро завоевал уважение не только у монахов, но и охранявших монастырь солдат и офицеров. Его принимали не как преступника, а как митрополита, пострадавшего за Церковь.

Екатерина не могла спокойно относится к этим выступлениям опального митрополита. Вскоре началось новое следствие. Арсения обвинили в политической неблагонадежности и расстригли. Когда ссыльному объявили новый указ, он не вымолвил ни слова. Монашескую одежду ему заменили на арестантскую и заключили под именем Андрея Враля в тюрьму Ревельской крепости на вечное содержание. Коменданту крепости Екатерина писала: «Народ его почитает, считая святым, а он более никто, как превеликий плут и лицемер». В 1772 году в Ревельской тюрьме митрополит Арсений заболел и скончался. На окошке его каземата осталась вырезанная им надпись: «Благо мне, Господи, яко смирил мя еси». Многие в правительстве тайно сочувствовали митрополиту. После его смерти посылали деньги на панихиды в Ревельскую крепость, а орловский помещик Лопухин даже поставил Арсению памятник в своем имении.
Деятельность таких ревностных защитников православия заложила прочный фундамент для сохранения в духовной жизни русского общества идеалов Святой Руси, казалось бы, навсегда утраченные в годы господства светской культуры. Этот фундамент послужил дальнейшему расцвету русской православной духовности и религиозной философии в XIX веке.

During the reign of Empress Catherine II, almost all the high society marked by skepticism and, at best, indifference to the Orthodox Church. Catherine at all during his rule is strictly followed his principle - "faith be respected, but not to affect her in the affairs of state." For this purpose it was necessary to finally put the Church in relation to state power, depriving her of means of livelihood.

Being a skillful politician, it is not immediately opened his intentions towards the Church. After two weeks of her reign the Senate issued a decree abolishing the order of Peter III of withdrawal of land holdings owned by the dioceses, churches and monasteries of the Russian Church. But the joy of the clergy on this matter was premature. Three weeks after the decree went out another, which announced the formation of a special commission to address the issue of church estates. The result of this work was the famous manifesto of church lands, issued February 26, 1764. He finally abolish ecclesiastical estates in Russia. All church estates passed to the jurisdiction of the state.

This has caused immeasurable damage to the monasteries, and thus the Church, and spiritual life of Russian people, the whole of its culture. After the monasteries were built national zeal and labors of monks. Many of the monastic possessions in his will drawn up in remembrance of the soul. And so from a moral point of view, this public policy does not hold water, since the latter violated the will of the deceased. Transfer of land holdings in the state treasury robbed the monasteries of the main - source of material existence. "All the confiscated estates should go to public needs" - read the decree. However, most of the monastic lands Catherine handed their favorites. As a result of government action of the 964 monasteries have only 200. The rest were either closed or left without a livelihood. New monastery is open forbidden.

The first outspoken opponent of seizure of church lands made by the Metropolitan of Rostov Arseny (Matsievich). He was born in 1697 in Poland. His father was an Orthodox priest. Going in the footsteps of his father, Arseny graduated from seminary, and then the famous Kiev-Mohyla Academy - one of the best institutions of the time. Having taken his monastic vows, the priest sent Arseniy the Kamchatka expedition led by Vitus Bering. He was later scribes academic high school in St. Petersburg.

The saint Arseny, on memoirs of contemporaries, "the character was short-tempered but firm and persistent, severe to the disciples and, later, to the priests." With the accession of Elizabeth he was elected Metropolitan of Tobolsk first, and then transferred to Rostov. Metropolitan Arseny here is known as a zealous servant of the Church and the defender of her rights. He struggled with inoveriem and division, fought for the Russian schools do not tolerate innovations, was a zealous preacher. Still, the main business of his life defending the independence of thought, Metropolitan Church and State. When he was elected a permanent member of the Synod, he refused to swear that the supreme judge of the Empress admits. Arseny said: "The supreme judge is, and will only Christ!" This could bring to the Metropolitan in big trouble. However, the high regard of St. Elizabeth, and the case was without consequence. Several times Bishop Arseny addresses to the Empress, urging her not to encroach on land holdings of the Church.

In the reign of Catherine II of Metropolitan Arseny not invited to the coronation of the new empress. Catherine suspected him of ill will. "She had some inexplicable fear of this hard-edged ruler, - says one of his contemporaries of those events - and even then she was afraid of his patient and in chains." After the formation of a special commission to Catherine wasteful preparation for the Church of the decree, the Metropolitan Arseny twice appealed to the Synod of the threats to excommunicate members of the Commission. Bishop Arseny tsarist government compared with the invasion of the Tatars, stressing that even they do not interfere in the affairs of the Orthodox Church. After the adoption of the decree he filed a protest to the Synod for the protest, asked to return the estates to monasteries, betraying the anathema of the Church abusers.

By order of the Empress was appointed investigation into the "scandalous Metropolitan." He was arrested and taken to Moscow. Jailed Arseniy continued to denounce the secular authorities and the very empress. During interrogations, in the presence of most of Catherine, he boldly expressed doubts as to its rights to the throne. The result was stripped of his episcopal rank and exiled to a distant monastery, preserving monastic order. But even there, the prisoner did not give peace of mind. His transported from one monastery to another - such was the will of the empress, who was afraid of the increasing popularity of Father Arseny. In exile, Arseniy continued to oppose the government, openly calling for the overthrow of Catherine. An experienced and talented preacher, he quickly won the respect not only for monks, but also guarding the monastery of soldiers and officers. He was welcomed not as a criminal, but as the Metropolitan, who suffered for the Church.

Catherine could not easily fall into these performances disgraced Metropolitan. Soon began a new investigation. Arseny was accused of political disloyalty and rasstrigli. When the exiled announced a new decree, he did not utter a word. Robes he was replaced with a convict and entered under the name of Andrew lied to the prison fortress in the eternal Reval content. Catherine wrote to the commandant of the fortress: "The people it honors, considering the saints, and he was no more, as the greatest of rogue and hypocrite." In 1772 in Reval prison Metropolitan Arseny fell ill and died. On the box it casemate remained cut them the inscription: "It is good to me, O Lord, Thou hast humbled me." Many in the government secretly sympathized with the Metropolitan. After his death, sent money to the funeral services at the Revel fortress, and Orel landlord Lopukhin Arseny even put a monument in his estate.
Activities such zealous defenders of orthodoxy laid a solid foundation for the preservation of the spiritual life of Russian society the ideals of Holy Russia, seemingly, forever lost in the years of secular culture. This foundation will serve to further prosperity of the Russian Orthodox spirituality and religious philosophy of the XIX century.

http://www.mir-slovo.ru/text/11865.html